Терроризм, “бич нашего времени” был возрождающейся темой в американской кинематографии на протяжении нескольких десятилетий. Начиная с 1930, Голливуд, с большим правдоподобием, воображал, отражал и изображал события реального времени и тренды.
Современное понимание терроризма впервые проявляется в 1970-х: террор понимается как средство ведения асимметричной войны , ведущейся субнациональными группами, метящими в символы могущества. но также и в уязвимые мишени , с тем, чтобы достигнуть массовой известности для определенных политических целей.
Голливуд и джихад
Эта часть исследует культурную репрезентацию исламистского терроризма, “джихадизма” в качестве примера того. как американская поп-культура может организовать и изменить восприятие той или иной проблемы. Обзор голливудских фильмов и американских телевизионных сериалов демонстрирует, как рисуя портрет радикального исламистского терроризма его сводят и сокращают до уровня таких предполагаемых характеристик, как фанатизм, жестокость и тоталитарня вражда к “западным свободам”.
В процессе этого, глубина и контекст приносятся в жертву в пользу простой дихотомии – добро против зла, и потому “джихадист” – как он представлен в кино и на телевидении с 80-х, смутировал в “врага-чужого” и представил в распоряжение США подходящего антагониста в эпоху, последовавшую за холодной войной.
В то время , как бывали и более нюансированные исследования, подавляющее большинство фильмов и сериалов, о которых здесь пойдет речь не представляют попыток проникновения в суть и сложности джихада, но пытаются воссоздать его в качестве бездонного, непонятного и чуждого фантома. Европейцы склонны представлять более многоуровневые отчеты по джихадистской теме, в особенности в том, что касается “социальных корней” террористического насилия. В результате стереотипы опровергаются – вместо того, чтобы усиливаться.
Голливуд и радикальный исламистский терроризм
Фильмы с темами политического насилия, связанные с арабами или исламом появились в 70-х годах – после громких угонов пассажирских самолетов палестинскими террористическими организациями – Victory at Entebbe (1976),
Black Sunday (1977).
Поскольку террор еще не ударил по сами Соединенным Штатам, индустрия развлечений искала вдохновения за границей и экранизировала крупные события. Этот период, когда на террор можно было глядеть отрешенно и издалека внезапно завершился захватом американских заложников в Тегеране в 1979 году.
Провальная попытка их спасения оставила глубокое впечатление. После этого мега-теракты были совершены против американских морских пехотинцев в Бейруте (1982) и в 1984 был захвачен глава резидентуры ЦРУ в Ливане. В 1985-1988 несколько американских пассажирских самолетов были угнаны или взорваны, с большим количеством человеческих жертв. Ответственность за это несли несколько ближневосточных групп, включая шиитских религиозных экстремистов, которые были организованы, снабжались и финансировались такими государствами, как Ливия, Сирия и Иран. Эти события и кажущуюся слабость США перед лицом террора имели далеко идущие последствия для того, как американская публика воспринимает и понимает Ближний Восток и спектр террористического насилия, исходящий из ближневосточного контекста. В 80-х годах набор фильмов Delta (1986),
Iron Eagle (1986),
Death before Dishonor (1987)
был посвящен проблеме государств-изгоев и их союзу с террористами и кровавой расплате с ними, равно как и вооруженным спасательным операциям. В ретроспективе, Голливуд парадоксальным образом совершенно по-иному преподнес американцам возникавшую именно тогда сцену глобального джихада: и в фильме о Джеймсе Бонде – Living Daylights (1987)
и в Rambo III (1988)
афганские моджахеды были представлены в качестве борцов за свободу, сражающихся с Красной Армией. В тот период джихад представлялся стратегическим активом в схватке между Востоком и Западом, и еще не атаковал “дальнего врага”.
Вместе с окончанием холодной войны спонсируемые государствами террористы утратили свою символическую ценность в качестве злодеев. Вместо них кино 1990-х предложило “новые угрозы”: раздробленный мир столкнувшийся с угасанием государственной власти и контроля, возникновением асимметричных угроз и новых игроков в виде межнациональных сетей. Сюжетами фильмов стали децентрализованные локальные инициативы, которые достаточно точно заменили поддерживаемые государствами террористические группы 70-х и 80-х.
Среди “новых” злодеев можно обнаружить русских и сербских националистов, нарко-гангстеров и африканских полевых командиров, джихадисты выделяются достаточно ярко. Это было, главным образом, следствием попытки взорвать в 1993 года Мировой Торговый Центр. Первый акт исламистского терроризма на американской земле стал переломным моментом: вне зависимости от того, насколько деструктивными были атаки 1980-х, они были связаны с войной за контроль над Ливаном и ограничены международными перелетами и американскими объектами за границей.
“Святые воины”, попытавшие взрывом снести Башни-Близнецы были совершенно другими: у них не было ни государства-спонсора, ни предсказуемой стратегической агенды. Этот акт террора был посланием американскому народу и втягиванием США в войну идей. Голливуд отреагировал стремительно и выпустил новые джихадистские-террористические фильмы: Navy Seals (1990),
True Lies (1994),
Executive Decision (1996),
Long kiss Goodnight (1996),
The Siege (1999),
Rules of Engagement (2000).
Сразу после террористических атак 2001 года Голливуд избегал тем связанных с терроризмом, и вместо них сфокусировался на эскапизме, фантастике и семейных развлечениях.Только в 2005 году мэйнстрим снова вернулся к этой теме. Кукольная комедия Team America : World Police
сатирически представила прежний голливудский эссенциализм касавшийся Ближнего Востока. Все террористы в фильме похожи на Бин Ладена и продолжают бубнить тарабарщину: “дерка, дерка Мухаммад Джихад”. Более серьезная попытка раскрыть эту тему была предпринята в The War Within.
Главный герой, Хасан (Айяд Ахтар) – пакистанский инженер, учащийся в Париже. Его похищают при свете дня, привозят на родину в секретную тюрьму и подвергают ужасным пыткам. Этот опыт превращает его в радикала, желающего только одного – отомстить. Он вступает в контакт с экстремистской ячейкой, планирующей атаку в Нью-Йорке. Но готовность Хасана подвергается серьезному давлению из-за противоречий его мотивации и внутренних эмоций: он осознает, что находится во “внутренней войне”, войне с самим собой. Подобный поиск ответов характеризует и другой фильм: Syriana,
в котором исследуются политические, экономические, юридические и социальные последствия нефтяного бизнеса. Главная идея – коррумпированная система рождает терроризм, в качестве ответной реакции.
К событиям 9/11, наконец обратились в United 93 (2006),
фильм в котором Пол Гринграсс пересказывает историю одного из угнанных самолетов – не достигшего своей цели. Вместо этого, он упал посреди поля в Пенсильвании, из-за мятежа пассажиров на борту. Фильм предлагает весьма отдаленный портрет террористов – хотя его первая сцена , ритуал молитвы в утренние часы 11 сентября, описывает верующего мусульманина, готовящегося к выполнению миссии. Но из-за того, что United 93целиком посвящен самопожертвованию пассажиров, мотивы и персональные истории террористов для зрителя остаются полной загадкой.
Фильм Charles Wilson War (2007)
описывает американские усилия в Афганистане в период советской оккупации, которые привели к масштабной дестабилизации этой страны – но лишь намекает на последствия.
По мере увеличения временной дистанции от 9/11 кинематографы сосредоточились на глобальной Войне с Террором и ее последствиях – как для Америки, так и для всего мира. Body of Lies (2008)
изображает приключения шпионов и морально амбивалентную борьбу в тени. Агент ЦРУ Роджер Феррис (Леонардо Ди Каприо) организовывает фиктивную террористическую группу с тем, чтобы обезвредить ревнивого организатора и вдохновителя аль-Каиды рожденного в Сирии и получившего образование в Америке ас-Самина (Алон Абутбуль).
Фильм Кевина Худа Rendition (2007)
рассматривает происходящее в альтернативной перспективе – с точки зрения араба, ставшего жертвой незаконного американского контр-терроризма. Фильм основан на реальных событиях.Маруаналь-Ибрагими(Омар Метвалли), египетский ученый, женат на американке, попадает в ловушке не в меру бдительного аппарата служб безопасности.
The Kingdom (2007)
– один из немногих сюжетов, в котором миссия борцов со злом благополучно завершается – благодаря сотрудничеству западных и ближневосточных спецслужб. Команда агентов ФБР тесно сотрудничает с саудовским полковником аль-Гази (Ашраф Бархум) с тем, чтобы выловить Абу Хамзу, оперативника аль-Каиды, взорвавшего американский центр в эр-Рияде.
Iron Man (2008)
символизирует появление в радикальной исламистской террористической тематике супермена. Группировка Ten Rings похищает торговца оружием Тони Старка (Роберт Дауни младший), во время его рекламного турне по Афганистану. Чтобы вырваться из плена, Старк конструирует защитный железный костюм, Позднее он возвращается. чтобы отомстить и взорвать террористов издалека. Фильм – еще одно доказательство того, что джихадисты – одни из главных врагов современности, даже в сфере научной фантастики. Но из-за кассовых провалов фильмов иракской тематики –
Land of the Brave (2006),
In the Valley of Elah (2007),
Badland (2007),
Grace is Gone (2007),
и утомившейся от войны американской публики, кинематографические адаптации относящихся терроризму тем стали редкостью в период 2008-2010 годов. Например, Unthinkble (2010)
об ученом, принявшем ислам и угрожающим США ядерным уничтожением, был реализован сразу на DVD. Но незадолго до десятой годовщины 9/11 некоторые решения и события создали новые условия и новые рамки: убийство Бин Ладена (2011) стало большой символической победой американцев. В течение года это событие стало сюжетом для телевизионной адаптации (Seal Team Six: The Raid on Osama bin Laden)
и Code Name: Geronimo (2013).
Также в 2011 американцы вывели боевые части из Ирака и наметили вывод частей из Афганистана на 2014, тем самым завершив глобальную “Войну с Террором” – в том виде, как ее провозгласил Джордж Буш. Взгляд на радикальный исламский терроризм и 9/11 таким образом, эволюционировал от жанра социального и политического комментария в предмет, постепенно превращающийся в историю.